Шахматный король в Далласе

Политика

Перевод Ивана Кундеренко

Фото Сергея Тараненко

4 марта 2014 года в Даллас приезжал чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров. Оппозиционный российский политик, автор нескольких книг и борец за права человека сначала выступал перед студентами Южно-методистского университета, а вечером того же дня давал лекцию и отвечал на вопросы взрослой аудитории Северного Техаса. Кстати, билеты на лекцию шахматиста-политика были раскуплены задолго до начала мероприятия, и не у всех наших соотечественников была возможность послушать Каспарова лично. Именно поэтому The Dallas Telegraph приводит перевод ответов Гарри Кимовича на заданные аудиторией вопросы, которые касались России и Украины.

Вопрос студента: Учитывая ваше понимание российской политики, насколько серьезная ситуация в Украине по сравнению со многими ситуациями, с которыми мы сталкивались на протяжении холодной войны? В какой мере будет продолжаться эскалация? Что будет происходить на глобальном уровне?

Гарри Каспаров: Разрешите слегка поправить вас относительно российской политики в вопросах прав человека. В России, говоря обо всех поднятых вопросах, некоторые люди ошибочно толкуют понятие «выборы», некорректно понимая, как именно они происходит в России. У нас, например, (в США: ред.) правила не меняются, а результаты непредсказуемы. А в путинской России все наоборот — правила меняются постоянно, а результаты неизменны.

Как бы я хотел успокоить вас, что никакой опасности очередного всемирного кризиса нет. И никаких войн, как это было в 1950-х или в 1960-х годах (или во времена Карибского кризиса или любого другого опасного момента холодной войны) на уровне идеологий тоже нет. Однако мы имеем диктатора в стране, которая обладает мировым первенством и занимает второе место в мире по запасам ядерного оружия. Хотя я сомневаюсь, что он зайдет так далеко. Думаю, что он и не думает использовать его, однако, он занят тем, чтобы удержать власть. Он не планирует покидать Кремль, и на пенсию не собирается. Как далеко он способен зайти, чтобы остаться при власти — не знаю. В большей степени это зависит от единого и совместного ответа «свободного мира». Тем не менее, на данный момент «свободный мир» не осознает опасности. Хотя ситуация меняется и опасность становится более видимой. Стоит отметить, что и я сам, и мои коллеги говорили уже давно: Путина нельзя причислять к руководителю демократической страны.

Все еще рано говорить, поможет ли ситуации в Украине изоляции путинской России или должны сложиться какие-то другие условиях, когда россияне смогут воспринять, как это произошло в Украине. Для этого необходимо лидерство «свободного мира», а этого пока не наблюдается. Но все-таки демократия должна дать свои плоды! Но пока я пессимистически смотрю на ситуацию. Мы имеем дело с диктатором-параноиком, и поэтому предсказать, что может произойти, не могу ни я, ни кто-либо другой.

До прошлого февраля я жил в России, но я осознаю риски. Я сомневаюсь, что моя жизнь находится под угрозой. В действительности, я не представляю собой какой-либо угрозы Путину, и у него, должно быть, есть чем и без меня заняться. Моя мама и сын продолжают оставаться в Москве.

Вопрос студента: Если бы вы могли применить некие уроки в жизни, то что это были бы за уроки?

Гарри Каспаров: Я думаю, что в случае с так называемым неизбежным «развитием» диктаторства речь всегда идет о некоем списке дел, незавершенных предыдущим режимом. Например, у Адольфа Гитлера главным стало объединение немцев. У каждого диктатора есть своя повестка дня, некое задание, поглощающее людей. Но диктаторство рано или поздно иссякает в идейности, и остается лишь одна цель – удержаться при власти. И для удержания у власти вам не обойтись без мифов. А создание мифов зиждется на врагах. Враги являются обязательной составляющей, они могут быть как внутри страны, так и за ее пределами. По этой причине можно утверждать, что не бывает диктатора, у которого не было бы врагов, угрожающих развитию страны. Они (враги: ред.) нужны еще и для того, чтобы объяснять населению, почему все не так, как ожидалось. Все это является параноидальной частью путинской кампании. Если рассматривать происходящее в России в целом, то на данный момент диктатору несладко, вследствие чего иногда ему приходится себя сдерживать благодаря международному давлению. Тогда некоторые пункты вычеркиваются из повестки дня. Однако если диктатора вовремя не остановить, то проблема выйдет за пределы одной страны.

Леонид Регета, пастор церкви «Река жизни»: Согласитесь ли с утверждением, что он (российский лидер: ред.) враждебно относится к любой системе, обществу или исторической традиции? Если мы согласимся с этим утверждением, то что должно произойти, чтобы мы увидели изменения не только в системе, но и в обществе? Как люди, которые живут за пределами России, могут способствовать этому, используя образование, СМИ или другие рычаги?

Гарри Каспаров: Эта проблема отчасти напоминает мне вопрос курицы и яйца. Можно сказать, что диктатор – это заложник неудовлетворенных ожиданий, или же речь идет о традициях, когда кто-то говорит, что все дело в генетике того или иного народа. Но можно рассмотреть и обратное. Не думаю, что Путин стал заложником. Не принимаю я и идею о генетическом предопределении, определяющем выбор России, согласно которой этим предопределением, как ни крути, был бы Путин. Моя надежда о России все еще не иссякла. Украина ведь была частью этой же империи, но ведь там все довольно внезапно изменилось.

Безусловно, мы можем твердить о том, что существовало две разные традиции: Украина была проевропейской, а Россия — проазиатской. Однако, взяв в руки географическую карту и глядя на Северную Корею, можно прийти к выводу, что все корейцы рождены быть рабами и демократия — это не для них. Такие выводы можно сделать, если не знать о существовании Южной Корее, где и демократия есть, и рыночная экономика процветает. Это применимо и к Китаю: есть континентальный Китай, а есть маленький скалистый остров Тайвань, где и демократическое устройство, и довольно успешная экономика. А о двух Германиях — восточной и западной — и говорить не приходится.

Тем не менее, я с вами согласен, избавиться от Путина — недостаточно. Вот почему, когда я пытался показать России альтернативный путь, то столкнулся с возражением — кто, если не Путин? Кто сможет занять его место? Кто заменит диктатора, когда он находится у власти столь продолжительное время? Люди искренне не могут представить, что кто-то другой сможет править страной. Мне кажется, что правильным вопросом будет не вопрос о том, кто заменит Путина, а о том, что заменит Путина. Речь идет о фундаментальной основе демократии, общественных организациях. Самой главной проблемой для россиян сегодня является осознание того, что нет никакого героя, способного спасти страну, нет такого генерального секретаря или лидера, или фюрера, который сможет прийти и в одночасье изменить и спасти страну. Речь идет об общественных институтах. Сможет ли эта мысль пробиться сквозь туман вездесущей пропаганды, охватившей всю страну? Этого я не знаю. Вот почему Путин так боится Украины. Слишком она рядом. И будучи свободной страной, Украина посылает это сообщение об «очистке мозгов», понятное россиянам, чтобы на мир смотреть не через отравленный туман, а широко-открытыми глазами.

Доктор Владимир Гребенников: Каспаров — в Нью-Йорке. Ходорковский — в Германии. А кто же остался в России? Каковы ваши прогнозы развития России и прав человека? Что, на ваш взгляд, запад и США могут сделать для изменения ситуации?

Гарри Каспаров: Я слышу некую критику и принимаю ее. Многие мои друзья находятся в российских тюрьмах. Сколько лет Ходорковский провел в тюрьме? Сейчас он находится за пределами России. За него и за его семью можно только порадоваться. Он — уникальный человек! Он стал богатейшим человеком России в сорок лет. А теперь является довольно видной политической фигурой. И он оставался сильным, находясь в тюрьме. Два раза в жизни он достигал вершины. Я не знаю, чем он будет заниматься сейчас, у него много разных достоинств. Что остается России? Боюсь, не смогу нарисовать какого-то позитивного сценария для России. Я не думаю, что в будущем выбор у России стоит между кровавыми митингами и мирной демократией.

Мне кажется, что выбор будет между пролитием крови на улице и настоящим кровопролитием. Такое происходит, когда диктаторы длительное время находятся у власти. Ведь кто бы это нибыл — Путин, Каддафи, Саддам или Башар — они не допускают альтернативы. Уничтожены все, кроме Аль-Каиды. Посмотрите на самое начало протестов против диктатуры Асада в Сирии, было много светских элементов у оппозиции. Многие из протестующих хотели, чтобы Сирия стала цивилизованным государством. В течение 2,5 лет кровопролития сирийский лидер смог устранить всех инакомыслящих. И в сирийской оппозиции выжили самые радикальные силы. Если создать политическую пустыню, то кто в ней выживет? Крысы, змеи, разные твари, которые могут приспособиться к выживанию в таких условиях. И выбор в сегодняшней Сирии стоит между Башар Асадом и Аль-Каидой.

К сожалению, в России выбор стоит между Путиным и неким ужасающим экономическим спадом. Я не думаю, что мы в силах предсказать конкретный момент. Проблема таких режимов в том, что они непредсказуемы в своей внутренней и внешней политике. Мы не можем точно знать, когда падут такие режимы. Кто мог ожидать, что Украина столь быстро избавиться от Януковича? Кто мог предвидеть падение СССР в 1991? Я помню 15 ноября 1991 года, тогда Шеварнадзе был вновь назначен министром иностранных дел Советского Союза, и они с Бушем говорили об обновлении отношений между США и СССР, а спустя пять недель не стало Советского Союза.

Я думаю, мы находимся перед тем, что сложно как-то спрогнозировать. И у меня нет позитивного сценария. Я бы хотел, чтобы все это разрешилось без пролития крови. Однако я считаю, что в течении ближайших 5-10 лет Россия не выживет в нынешних географических границах. Посмотрите на восток, там наблюдается рост влияния Китая. Посмотрите на юг – там исламское население стремительно растет. Страна слабая и становится все менее централизованной. И диктатура Путина может привести к развалу страны, как это случилось 1991 году.

Фото: Гарри Каспаров отвечает на вопросы студентов SMU

Comments are closed.