Башни Всемирного Торгового центра за несколько минут до падения
11 сентября 2001 года я возвращался в Америку из Индии, следуя по маршруту Дели-Киев-Париж-Атланта-Даллас.
На высоте десять тысяч метров, когда самолет вдруг начинает сбрасывать авиационное топливо, явно понимаешь, что что-то сильно не в порядке и готовишься к чему-то очень неприятному. Именно это я и почувствовал утром 11 сентября 2001 года, выглянув в окно иллюминатора самолета авиакомпании Air France, летевшего из Парижа в Атланту.
Действительно, минут через десять солнце, светившее в иллюминаторы слева, вдруг переместилось в правые иллюминаторы. Я понял, что мы развернулись на 180 градусов. Но зачем? Журналистская привычка заставила сделать несколько фотографий, сбрасываемого авиатоплива. С вопросом «Что происходит?» я подошел к стюардессе. «Мы возвращаемся в Париж по причине погодных условий», – ослепительно улыбаясь, ответила француженка. По опыту работы еще в советской авиационной прессе, я знал, что аэробусы такого размера садятся в любую погоду. И, уж если самолет почти перелетел через океан, то даже в случае совершенно нелетной погоды в Атланте, аэробус можно посадить в любом другом городе Америки. «Значит, дело не в погоде», – размышлял я тревожно и молился про себя.
В наше время, возможно, эта неизвестность не мучила бы меня еще четыре часа – обычными стали спутниковые телефоны, спутниковый Интернет и другие «таблетки». А тогда эти четыре часа полета в неизвестности были очень долгими.
Наш авиарейс вернули в Париж. Все международные рейсы других авиакомпаний, летевших в США, как я потом узнал, посадили в Канаде на военных базах, а те самолеты, которые уже летели над Америкой, отправили аж в Мексику.
В аэропорту Шарль де Голь, при выходе из самолета, я спросил работника, встречавшего нас: «Что произошло? Почему мы вернулись?» Он обеспокоенно ответил: «Do you remember Twin Towers in Manhattan?» — «Yes!» — «No more Twin Towers! Do you remember Pentagon?» — «Yes!» — «No more Pentagon! And they short down the fourth plane going to the White House!» Я понял — это война!
На выходе из накопителя нам указали спускаться по лестнице вниз. Оказалось, что под первым этажом был еще один огромный этаж с множеством стоек обслуживания. В течение последних 15 лет я бывал в Париже более 60 раз, но никогда даже не подозревал о существовании этого подземного зала в аэропорту Шарль де Голь, что добавляло очень нехорошие предчувствия. «Jesus-Jesus!» – начал я непрестанно повторять про себя эту короткую молитву.
В очереди к оператору со мной стояли люди разных национальностей. Когда подошла моя очередь, оператор, не поднимая глаз, спросил меня, из какой страны я прилетел в Париж. «Из Украины», – ответил я несколько растерянно. Без особых разговоров мне выдали посадочный талон на самолет, летевший в Киев. Я переспросил: «А как же Америка? Ведь я лечу туда!» Мне кратко ответили: «Возвращайтесь в Киев, наша компания свяжется с вами и сообщит, когда вы сможете продолжить полет».
В те минуты я подумал, что если это начало третьей мировой войны, то в Америке, рядом с моей семьей мне будет намного безопасней, чем в какой-либо другой стране мира. Спрятав посадочный талон на Киев в карман, я решил встать в другую очередь. Уже заранее зная, что меня спросит оператор, я протянул в ответ американский паспорт. Было понятно, — к американцам отнесутся по-другому. Действительно, мне тут же выдали ваучер на поселение в гостиницу Marriott рядом с терминалом аэропорта.
В гостиничном номере мы первым делом бросились к телевизорам. Источником новостей на английском было только BBC. До самого вечера англичане показывали одни и те же сюжеты: самолеты, врезающиеся в здания Торгового центра, в панике разбегающиеся люди, горящий Пентагон, два огромных куска фюзеляжа рейса, летевшего на Белый Дом. Новости были одновременно и страшные, и успокаивающие: «Значит, война не началась, ведь ответные удары не были нанесены», – размышлял я.
Почти два дня я не мог дозвониться до семьи – Америка заблокировала все входные международные звонки. Я написал email в Киев и в Даллас, что нахожусь в безопасности в Париже и попросил молиться не обо мне, а о пострадавших. До этого в обоих городах, прильнув к экранам телевизоров, и, зная, что именно в те минуты я должен был по расписанию пролетать над Нью-Йорком, члены моей семьи сначала гадали, что это за самолеты, а потом, зная мою привычку пересаживаться на любые свободные рейсы, переживали – был ли я на захваченных самолетах.
После ночи в гостинице нас разделили по группам и на «люксовских» автобусах развезли по парижским пригородным гостиницам. Я попал в отель почти рядом с аэропортом Орли недалеко от столицы Франции. Помню, как представитель Air France, объяснил, что воздушное пространство США закрыто на неопределенное время. И мы будем жить в гостинице неизвестно долго, пока что-то не прояснится. Нам выдали ваучеры на питание в ресторане при гостинице, разрешили купить «медицину», одежду, обувь – все необходимое, что осталось в нашем багаже, который разлетелся по всему миру. Так что сегодня о 9 сентября 2001 года мне все еще напоминает «французский набор» осенней одежды, которую мне подарила Air France.
Более чем через сутки наконец-то включили телефонную связь «на Америку». На очередном утреннем собрании представитель авиакомпании разрешил нам позвонить домой, но попросил не злоупотреблять этой возможностью. Мы бросились к телефонам, чтобы еще раз успокоить наших родных, многие из нас тогда в слезной молитве вместе со своими близкими через океан молились об Америке, о семьях погибших, о будущем…
Никто из нас в те дни не знал, что ожидает нас, американцев, и нашу страну, Америку, завтра…
Сергей Тараненко
Фото из архива редакции
