[Даллас, Техас] 26-летний фотохудожник Владимир Мейман известен своей приверженностью стилю — как в фотографии, так и в жизни. Впервые встретившись с ним, вы обязательного увидите в нем типаж состоятельного щеголя из каких-нибудь Франции или Великобритании, или же американца эпохи молодого Фрэнка Синатры. Но он, Владимир, ни тот, ни другой, хотя и с благоговением относится и к Франции, и к Синатре.
Пообщавшись с Владимиром Мейманом поближе и узнав еще и о его незаурядных вокальных и актерских способностях, вы обязательно захотите послушать, как он поет, и посмотреть, как играет. Когда участники Церемонии награждения лучших русскоязычных бизнесов Большого Далласа услышали Владимира (он пел для них своего любимого Синатру), восторженным аплодисментам не было предела, – сообщает The Dallas Telegraph. Особенный тембр голоса Владимира, стиль его исполнения и выбранные композиции в стиле ретро подарили зрителям незабываемые ощущения причастности к красоте, к таланту, к музыкальной изысканности и роскоши. Когда я слушала исполнение Владимира, почему-то вспомнила великого Гете: «Человек, обладающий врожденным талантом, испытывает величайшее счастье тогда, когда использует этот талант…»
— Владимир, так все-таки, кто вы в большей мере — актер, фотохудожник или исполнитель?
— Я стараюсь оставаться художником во всем, чем бы я ни занимался, пытаясь выразить себя в разных формах. Многие художники называют себя рассказчиками историй. Я не исключение. Историей для меня может стать все, что угодно и в любой момент, когда я фотографирую, когда пою или играю на сцене. Иногда даже рекламным блоком можно рассказать целую историю. Чем больше ты занимаешься искусством, тем чаще ты начинаешь замечать красоту в таких простых вещах, как, например, оформление ресторана, в котором мы с вами сейчас находимся.
Когда я увлекся фотографией, то начал смотреть на мир с точки зрения света, угла, построения кадра. Когда полюбил музыку, то ощутил красоту звука и смог различать каждый инструмент в оркестре. Когда пристрастился к кино, то увидел детали, незаметные для обывательского глаза — как, например, снята та или иная сцена, каким количеством камер и за какое время. Таким образом, путешествуя по миру, который нас окружает, настоящий художник видит детали этого мира. С одной стороны, от этого иногда становится не по себе, но, с другой — ты чувствуешь себя еще более причастным к этому большому миру, и ты начинаешь его лучше понимать.
— Каким образом и когда вы почувствовали в себе творческие наклонности?
— Думаю, что нет какой-то конкретной даты. Каждый ребенок рисует, но не каждый взрослый остается верен этому искусству. Наверное, это культурологический фактор, потому что наше общество не предписывает всем взрослым людям заниматься искусством. Родители иногда одергивают детей на общественных мероприятиях — «не бегай», «не шуми», «сиди тихо», таким образом часто не вдохновляя ребенка на самовыражение. Но если у тебя натура художника, то начиная уже с детства, ты найдешь пути для самовыражения. Я в детстве рассказывал стихи или веселил взрослых шутками. Потом это пригодилось в театральной деятельности. На улице Макинберд в Далласе находится небольшой театр, в котором я играл на протяжении трех лет. Мы даже гастролировали. Но все-таки я решил больше сфокусироваться на фотографии, а с недавних пор и на графическом дизайне.
— Откуда в вас эта любовь к фотографии?
— Сегодня, когда, казалось бы, все могут делать фотографии при помощи мобильного телефона, иногда даже фотоаппарат не нужен. В 1990-е годы у меня тоже была продвинутая «мыльница». Кажется, на 4 или 5 мегапикселей. Но все-таки первые содержательные фотографии я сделал уже на профессиональной технике, когда мне было примерно 18 лет. Я тогда устроился работать в фотостудию Picture Me Studio, где, чаще всего, делают семейные или портретные фото. Искусством это можно было назвать с большой натяжкой. Но работа там научила меня азам фотографии — ставить кадр, свет… В то время Picture Me Studio, помню, еще использовал фотопленку. И после этого я решил поступать в колледж на факультет фотографии.
Работа в Picture Me Studio открыла мне дверь в серьезную портретную студию в моле, где мы использовали уже цифровую камеру, софиты. Приходилось быть мастером на все руки — от назначения встреч с клиентами, до фотографирования, редактирования снимков и приема платежей за них. Именно тогда я и сделал свою любимую фотосессию полуторагодовалого ребенка. Помню, когда печатал фотографии, то выбрал три самых удачных, на мой взгляд, снимка и поместил их в рамочки. На одном фото ребенок закрыл руками глаза, на другом — уши, а на третьем — рот. Эта фотосессия получилась настолько удачной, что родители малыша выкупили все фотографии — долларов на 250, а владельцы студии повесили их в рамах на стену, как рекламу. Даже после моего ухода, эти три фотографии еще долго служили лицом студии. Это была моя первая успешная и памятная фотосессия. Как-то после этого случая я поделился с менеджером мыслями о том, что намереваюсь перейти в другое место, где мне пообещали больше платить, и мне тут же подняли зарплату. Именно благодаря этой работе я и купил свою первую камеру — 10-мегапиксельный Canon 40D.
— Сколько у вас сегодня камер?
— В моей коллекции много разных камер, включая камеры начала прошлого века. Снимаю же я на Canon 7D, но хотел бы приобрести Canon Mark III. Правда, даже самую дорогую фототехнику, при необходимости, можно взять в аренду. Камеру Canon я выбрал потому, что у многих моих друзей были фотоаппараты от этого производителя. Уже позже я попробовал и Nikon, и Sony, и Olympus. Делал я фотографии и на мобильный телефон. И они, кстати, тоже заслужили похвалы критиков. В фотографии играет роль не столько количество мегапикселей, сколько идея снимка. В эпоху социальных сетей у нас существует потрясающая возможность публиковать снимки немедленно. Социальные сети служат галереями для твоих фотографий. Это потрясающе! Не стоит принимать близко к сердцу всю критику твоих работ от друзей по социальным сетям, но иногда замечания помогают лучше понять свою работу.
— Фотокамера мобильного телефона Samsung GALAXY S 3 – 8 мегапикселей, фоткамера телефона Sony Xperia S – уже 12 мегапикселей. Владимир, не думаете ли вы, что телефоны «убьют» камерную фотографию?
— На рынке есть 50-мегапиксельные камеры, которые стоят десятки тысяч долларов. Интересно, что сейчас разрабатываются фотокамеры, которые будут запоминать изображение, а потом, при помощи программного обеспечения, фотограф сможет наводить фокус на любой из объектов сохраненного изображения. Думаю, что всегда будет оставаться нужда в качественной фотографии, например, свадебной. Если рядом положить два фото — одно, снятое на слабую фототехнику и без идеи, а второе — сделанное на более дорогую камеру, вы, конечно же, всегда увидите разницу. Это как разница звука, например, песни Фрэнка Синатры, с виниловой пластинки по сравнению со звуком с iPhone…
— Как вы выстраиваете отношения с клиентами?
— Иногда, назначая фотосессию на открытом воздухе, фотограф четко представляет себе, какое освещение будет в ту или иную пору суток, — какого цвета будет небо и как солнечные лучи будут падать на объект. Клиенты часто не задумываются над этими нюансами, считая, что если они заплатили за время, то можно и опаздывать на фотосессию. Раньше я переживал по этому поводу и делал то, что было. Сейчас научился ценить свою работу и открыто говорить людям, что я не могу контролировать солнце и, что сегодня снимать мы уже не будем. Рекомендую им переназначить дату съемки. Но при этом у меня остается их задаток. Потому что иногда приходится нанимать ассистента, брать напрокат дорогое оборудование. А люди часто не понимают той огромной работы, которая стоит за одной талантливой фотографией.
— Владимир, вы учились и всю сознательную жизнь прожили в Америке. Как вы смогли сохранить русский язык?
— Мои родители настаивали, чтобы дома я всегда говорил по-русски. Еще до переезда в США из Самары в 1993 году, я занимался с логопедом, который помог мне освоить русский язык. Через неделю, как мы с родителями поселились в Америке, мне исполнилось 7 лет, и я пошел в первый класс американской школы. Сначала было трудно освоить новый язык, но ко второму классу я уже свободно общался со своими друзьями на английском, при этом не забывая и русского.
— Вы всегда были таким целеустремленным?
— Наверное, да. Более того, я всегда работаю над собой и хочу все делать, как можно лучше. В моем случае занятие одним видом искусства порождало интерес к другому и так далее.
— Ну, а что же подтолкнуло вас заниматься музыкой?
— Все началось, когда мне было 10 лет. Несколько летних каникул подряд я провел в летнем творческом лагере Creative Arts Camp, где каждый мог выбрать занятия по душе — видео, искусство или театр. В первый год я избрал искусство. В следующем году остановился на видео. Мы делали любительские фильмы, учились редактированию, написанию сценария. Но вот получить роль в фильме мне было тогда практически невозможно. Согласитесь, какой бы из меня вышел, скажем, Джеймс Бонд с сильным русским акцентом. Мне всегда нравилось смешить людей — это одно из основных моих увлечений. Но при этом я очень скромный. В конце концов, я решил попробовать себя в этом лагере на подмостках, выбрав театр. Но чем больше мы репетировали, тем больше я понимал, что должен буду сыграть перед зрителями. И поэтому решил поменять театральное направление на искусство.
Но в средней школе я все-таки пошел в театральную студию, благодаря которой перешел в хор. Сначала я пел на слух, без знания нот. Три года после этого я учился игре на скрипке и даже играл в оркестре. Вот тогда я и выучил ноты. В старших классах прошел через лагерь, который в русской культуре принято называть военно-патриотическим лагерем. Пошел я туда вслед за друзьями. Но военную форму мне все-таки было более комфортно надевать больше на сцене, когда я играл в спектаклях. Мне нравиться играть на сцене, потому что сегодня ты можешь играть военного, завтра доктора, а послезавтра — астронавта.
Петь я продолжил уже в колледже, в джазовой группе. Учитель всегда давала мне соло, всякий раз подчеркивая, что у меня интересный тембр голоса, поэтому я могу петь и Фрэнка Синатру, и Дина Мартина. Ее поддержка придала мне уверенности в себе. Правда, первый раз, когда я пел перед публикой, то забыл слова, пришлось остановиться. Но потом понял, что важно никогда не останавливаться, продолжая то, что ты начал.
— Не могу не спросить вас о вашем элегантном и изысканном стиле в одежде. Откуда это? Навеяно Синатрой, старыми американскими фильмами?
— Во-первых, мои родители всегда уделяли внимание своему внешнему виду. Они часто ходят в гости, на концерты, в рестораны. Мама очень любит старое голливудское кино с элегантно выглядящими героями — Кэрри Грантом, Джином Келли. Видимо, любовь к стилю мне досталась от родителей, но я добавил и немного своего. В своем стиле я смешиваю моду 1920-х и 1940-х годов, немного добавляя атрибутов современности. Я одеваюсь не для других, таким образом я выражаю себя. Это как хорошая картина или фотография — сама по себе она хороша, но помещенная в раму она начинает играть всеми красками. Так вот, для меня мой стиль одежды — это и есть та своеобразная рама.
— А где вы покупаете одежду, если не секрет?
— В Америке не так-то легко найти одежду, которая мне нравится и которая соответствует, как бы сказать помягче, европейским размерам людей. Иногда я покупаю одежду, можете не поверить, в комиссионных магазинах, там могут попасться абсолютно уникальные вещи разных стилей. Иногда я еду в H&M или Zara. Мой двоюродный брат — известный в России исполнитель Михаил Турецкий — иногда дарит мне свои сценические костюмы от Dolce&Gabbana, Versace. Из всего этого формируется мой стиль. Я люблю многослойность в одежде. Мне нравится рассматривать модные журналы, например, Vogue, G.Q. Это дает не только идеи для моего стиля одежды, но и стиля фотосъемки моделей.
— Насколько я знаю, вся наша семья — люди творческие…
— Мой папа, Роман — организатор различных праздников Русского Далласа. Он также пишет песни. Мой дедушка Арон играет на аккордеоне и на скрипке. Моя тетя, Светлана Хайкинсон, преподает музыку. Мама, Людмила, талантливо делает коллажи из фотографий и пишет стихи для праздников. Родители любят танцевать, поэтому берут танцевальные классы. Старший брат Алексей, на семь лет меня старше, создает программное обеспечение. Кстати, именно Алексей подарил мне первый компьютер и таким образом я познакомился с технологической частью искусства. Так что к 12-13 годам захотелось самому сделать свой собственный веб-сайт — это было еще до социальных сетей. То, чему я научился в свое время от Алексея, сегодня применяю в графическом дизайне. В наши дни компьютер позволяет создавать искусство.

— Кто из мастеров вас вдохновляет на творчество?
— Актеры — Роберт Дауни, Дэниел Дэй Льюис, Роберт де Ниро, режисер Мел Брукс. Из мастеров разговорного жанра мне нравится Джордж Карлин, Эдди Мерфи, Билл Косби. Из современников-фотографов я поклонник искусства Грегори Крюдсона, — он воссоздает фильмы в фотографиях, а также Эни Лейбовиц, она фотографирует звезд и ее фотографии, что называется, не от мира сего. Из патриархов фотографии я уважаю Ричарда Аведона, — он занимался модельной и портретной фотографией. Но самый уважаемый мною человек, конечно же, Чарли Чаплин. Он был и актером, и певцом, и автором песен, — его таланты были безграничны!
— Какие истории рассказывают ваши фотографии?
— Я помню конкурс во время второго года моего обучения в колледже. Тогда нужно было сделать фото, которое «было бы на одной волне» с кризисным центром. И я сделал такое фото. Моя фотография победила. Мне вручили денежный приз. И я почувствовал, что мои фотоработы могут не только удовлетворять требования клиентов, но изменять чьи-то жизни. Фотография научила меня смотреть на мир по-другому. Благодаря ей я увидел свет. Когда я начал петь, то научился слушать. Когда я занялся графическим дизайном, то стал обращать внимание на рекламу. Чем больше ты творишь, тем больше ты понимаешь, как много прекрасного ты не замечал раньше.
— А что вам больше всего нравится фотографировать?
— Скорее, кого — детей. Мне, как автору, конечно же, важно, когда мои работы используются в каких-либо рекламных компаниях. Например, я делал фотографии детей для журнала Kids to Kids. Мои фотографии публиковались в журнале Dallas Child Magazine. Не так давно я провел, наверное, самую главную фотосессию — с моей мамой. Эта фотосессия была навеяна классическими фильмами Голливуда и фотографиями из модных журналов.
— Владимир, о чем вы мечтаете?
— Конечно, как художник, я хотел бы стать лучшим в избранных мною сферах искусства. Естественно, неплохо было бы получить Оскара за какую-то роль. В фотографии я хотел бы поработать на журнал мод, например, Vogue. В музыке хорошо бы создать свой коллектив…

— Поддерживают ли вас ваши родители?
— Поддерживают там, где могут. Но они переживают, что искусство меня не прокормит. Я прекрасно понимаю, что они желают для меня только лучшего. До того, как мой отец выучился на инженера, он учился актерскому и режиссерскому мастерству в театральном вузе Украины. Наверное, моя любовь к искусству — это наследственное.

— А кто ваш фотограф?
— Я сам. Вы знаете, интересно одновременно быть и моделью, и фотографом. Это подобно игре в шахматы с самим собой…
Людмила Тараненко
Фото из архива Владимира Меймана